Цветы могут научить нас значению красоты
Меган Крейг – визуальный художник, эссеист, доцент философии и искусства Государственного университета Нью-Йорка в Стоуни-Брук и автор книги «Левинас и Джеймс: к прагматической феноменологии».
Я на кухне готовлю свой выпускной семинар о французском философе Эммануэле Левинасе, когда наткнулся на строчку в его эссе «Тотальность и бесконечность», в которой он критикует красоту как «безразличие, холодное великолепие и тишину». Смотрю в окно и вижу георгины, которые я посадил прошлой весной. Теперь они дикие и длинноногие, они падают друг на друга в буйстве бледно-оранжевых цветов.
Что ж, я думаю, что Левинас явно неправ, и просто жаль, что у него больше не было цветов.
Уже второй год сажаю дома георгины. В прошлом году я вырастил темно-пурпурный сорт – почти черный – на грядке красных, оранжевых, желтых и фуксийских цинний из пакетов с семенами, подаренных моей дочери на ее восьмой день рождения. После последних заморозков мы тщательно вдавили семена цветов в почву и, следуя совету мудрой ведьмы Стрега Ноны из сборника рассказов моей дочери, полили их и спели песню под полной луной. О георгинах думали позже. Я закопал два клубня в землю голыми руками и пожелал им удачи. В конце лета они расцветали среди цинний, как чернильные камни в огне.
В этом году я был немного более осмотрительным, заказав восемь луковиц георгинов и расположив их достаточно далеко друг от друга, чтобы выжить, зная больше об их обширной природе. Все шло хорошо, пока щенок друга не выкопал половину из них в июле, оставив мокрые и искореженные клубни во внутреннем дворике. Но оставшиеся четыре продолжили свое дело, и в конце августа они начали свое ежегодное шоу. В этом году у нас есть только горстка цинний, результат хаотичного распределения семян слишком рано (без песен или церемоний), но георгины восполняют это, казалось бы, бесконечным парадом ярко-оранжевых цветов, некоторые из которых достигают размера десертная тарелка.
Цветы не разговаривают, но, несмотря на то, что написал Левинас, они отнюдь не молчат. Я думаю о них как о хоре, исполненном полной песни, о шумной, ликующей и шумной команде. Мне никогда не нравились нежные цветы, которые послушно садятся в свои клумбы. Мои фавориты – георгины и эхинацея – цветы с большими головками, которые кажутся слегка колючими или цепкими, немного дикими. Они появляются ближе к концу лета и продолжают свой шум до осени, вес их цветов опрокидывает их на полях. Толстые шмели пьяно гнездятся на своих лепестках, как посетители бара, спустя много времени после последнего звонка. Даже когда температура меняется, листья опадают, и мы начинаем чувствовать холод, георгины остаются вызывающе сияющими.
Я помню, как один философ сказал мне, что у Уоллеса Стивенса всегда были свежие цветы на столе, когда он писал. Возможно, в этом разница между философией и поэзией: одна преследуется в ярком свете рабочего фонаря, а другая – под балдахином цветов, которые дрейфуют и роняют свою пыльцу на страницу.
Думаю, у философов должно быть больше цветов, как и у всех. Особенно в эти темные дни на Северо-Востоке и в условиях продолжающейся пандемии небольшая красота не является чем-то несерьезным. Красота нужна нам не меньше света и воздуха, а иногда и больше. В течение нескольких недель георгины роскошно раскрывались на солнце, напоминая о нескромности и великолепном рассвете полного лица. Интересно, каково быть георгином, жить с таким азартом?
Цветы свидетельствуют о быстротечности и невозможности удерживать красоту слишком долго, но они также являются жесткими символами стойкости и аватарами вечности. Да, георгины вянут почти сразу после срезания, поэтому я редко ставлю их в вазу. Но каждый год с небольшим количеством грязи, воды и света снова поет новый урожай. Мы возлагаем цветы к надгробиям и несем их по проходам. Мы собираем их, пока можем. Есть так много случаев, когда нужны цветы, и почти ни один не может быть отмечен или усилен обильным букетом. Я бы хотел доставить Левинасу охапки георгинов с записью от руки: «Великолепие».
Приближаются холодные месяцы, и моим георгинам, наверное, остается всего неделя, самое большее, прежде чем их схватит мороз. После того, как они пройдут, мне нужно будет подготовить свой класс к приглушенной палитре серых и коричневых тонов. А пока я буду оглядываться через плечо, читая книги по философии, отвлекаясь на красоту, замышляя сад в следующем году, позволяя себе мечтать о будущих цветах среди трезвых обломков мира.
Подробнее о садоводстве и цветах
Цветы могут научить нас значению красоты